След пираньи - Страница 39

– Я с ним не встречался, – сказал Мазур.

– В таком случае, где вы были седьмого?

Ответить было легко. Нельзя было ответить. Седьмого, около полуночи, Мазур с Големом как раз и наблюдали за дачей Прохора – куда вскоре ворвались… Предъявлять подобное алиби, конечно, безумие.

Все это в какой-то миг пронеслось у Мазура в голове, и он, как мог небрежнее, сказал:

– Здесь был, на базе. В расположении.

– Это можно уточнить? – повернулся капитан к Лаврику.

– Уточним, – пообещал тот. – Дело нехитрое.

– Итак, гражданин Мазур?

– Все, что я мог сказать, сказал, – произнес Мазур. – Ваш Лобанов брешет, как сивый мерин, – вот и вся истина.

– Другими словами, вы категорически отказываетесь подтвердить его показания?

– Отказываюсь, – сказал Мазур. —Любые его показания. И те, что у вас есть, и те, что он еще даст.

– Откуда такая уверенность?

– Оттого, что я его в жизни не видел, – сказал Мазур.

– Вы понимаете, что последует очная ставка?

– Понимаю.

– Что подобные показания мы обязаны рассмотреть со всей серьезностью?

– Что тут непонятного?

– Распишитесь, – он подождал, пока Мазур вдумчиво перечитает и распишется, спрятал все свои бумаги, уставился на Мазура откровенно хозяйским взглядом. – Товарищ полковник, как вы понимаете, неизбежна очная ставка и прочие формальности…

Судя по его взгляду, он жаждал Мазура, словно семиклассник-девственник – смазливую соседку по парте. Еще немного, и пустит слюни. Мазур поневоле ощутил себя конфеткой, попавшей в руки двух капризных ребятишек.

– Я все прекрасно понимаю, капитан, – сказал Лаврик не без металла в голосе. – Как видите, на данном этапе я вам оказал все возможное содействие. Не скрою, еще и потому, что наши цели где-то перекрывались… Но сейчас, уж простите, нам с этим гражданином еще нужно какое-то время вдумчиво поработать… У вас есть возражения?

Возражений у капитана имелась масса, достаточно взглянуть на его разочарованную физиономию, но он их благоразумно удержал при себе. Лаврик знал, какие документы себе нарисовать: перед военной прокуратурой «сосед» поневоле должен был стушеваться, потому что сам, подобно армейцам, под этой веселой конторой ходит…

Уходя, капитан послал Мазуру столь откровенный взгляд, означавший что-то вроде: «Как я жажду нашей новой встречи, милый!», что даже стенографист выдавил из себя кислую улыбку, не говоря уж об адмирале с Крайко, ухмылявшихся предельно откровенно, с адресованной Мазуру жестокой насмешкой.

– Надо же, как он с вами жаждет побеседовать, дружище Фрегат… – протянул Лаврик.

– Я не Фрегат, – сказал Мазур.

– Да уж какой из вас фрегат… – согласился адмирал. – Скорее топор, который плавает хреново… Интересные новости нам принес в клювике «сосед», верно? Ну, так зачем вам понадобилось мочить бедного мальчика?

– Это они… Они сами, – сказал Мазур, чувствуя себя полным идиотом.

– «Соседи»?

– Да.

– А им – зачем? Из врожденной подлости? – Лаврик досадливо поморщился. – Да им этот мальчишечка был крайне необходим живым – чтобы дополнить увлекательные показания этого Лобанова…

– Думаете?

– Не думаю – уверен, – сказал адмирал. – Потому что успел кое-что проверить. Интересная мозаика складывается, дражайший Кирилл Степанович. Неопровержимо установлено, что Нефедову дал деньги на издание газеты и помог побыстрее получить лицензию не кто иной, как Ярополов. А магазинчик и та квартира, откуда вы столь киногенично освобождали своих «товарищей по плену», как столь же неопровержимо доказано, принадлежат все той же фирмочке «Синильга», которая с таким постоянством всплывает в связи с вами, о чем ни зайдет речь… – Он на миг озверел лицом и пристукнул ладонью по столу. – Я вас умоляю: хватит мне преподносить старую песню о компрометации! Не-ло-гич-но! Уж простите профессионала – нелогично и глупо! Если принять этот вариант, мы обнаружим, что они вас «компрометировали» ценой ощутимейших для себя потерь. Засвечены их люди – мы ведь быстренько установим тех, кто провел инсценировку вашего «похищения», засвечены их объекты. Мало того – этот их Лобанов вдруг признается в двойном убийстве для того только, чтобы доставить вам побольше неприятностей! Это даже не «мыльная опера» – боевик для дошколят «Пузырь, соломинка и лапоть»! Что там у вас еще в запасе? Все сговорились против вас – и «соседи» тоже? Весь мир идет на вас войной? Бедное мое дитятко… – Он был в непритворной ярости, хоть и старался сдерживаться. – Вы мне лучше объясните, почему убивец Лобанов валит все именно на вас! Его босс мертв, Ярополов мертв – вот вам два прекрасных кандидата, на которых любой мало-мальски смышленый злодей с радостным визгом и повесил бы все, начиная от Адама и кончая вчерашней аварией молоковоза возле зверосовхоза! И попробуйте вы его уличить! Нет, он отчего-то прицепился к вам… Где вы были вечером седьмого?

– На базе.

– На фуязе, – сказал Лаврик. – Капитан, каюсь, у меня в отношении к вам начинает рождаться этакая легонькая брезгливость – то ли вы меня упорно считаете дураком, то ли сами не продумали все, как следует… Мы же не в расположении зачуханного стройбата, в конце-то концов! Перемещения машин вашей группы в журнале, как и надлежало, не регистрировались, но часовые проинструктированы… Ваша «Волга», где, кроме вас, находился еще один орелик, предположительно – старший лейтенант Бирюков, покинула базу чуть позже одиннадцати вечера и вернулась около часа ночи. Где вы раскатывали?

– Бог ты мой, – сказал Мазур. – Да за водкой ездили, если уж откровенно. Я вам могу во всех подробностях киоск на Кутеванова, где мы затарились «Абсолютом», описать и даже нарисовать. И киоскершу описать могу: Саша Бирюков ее минут десять в гости зазывал, она его хорошо должна помнить. Меня малость похуже, я в сторонке торчал, не до девочек было…