След пираньи - Страница 49

– Вряд ли, – заключил Мазур.

– То-то. Здесь весь интерес – в будущей совместной игре, доверие, если можно так выразиться, подневольное.

Но все равно – поглядывай. Кстати, она и пушечку притащила с собой, в отличие от мужиков. Мы к ней под юбку не лазили, но по всем приметам вроде бы стандартный кольтовский «Лоумен»… – Он со вздохом хлопнул Мазура по колену. – Ну, давай, что ли… Аста маньяна!

…Обуревавшие Мазура чувства являли собой нечто среднее меж противным ощущением камешка в ботинке и неудачными попытками вспомнить улетучившийся сон. Клубок противоречий – вот и вся недолга. С одной стороны, ему даже в лучшие времена не доводилось возглавлять группу, прямо-таки увешанную от ушей до каблуков самой заковыристо-компактной электроникой, суперсовременными штурмовыми ножами, чрезвычайно удобными в скоротечных схватках хеклер-коховскими трещотками «МП-5-А-3», глушителями ко всему огнестрельному и прочими плодами больной фантазии секретных конструкторов. Обычно он привык обходиться более спартанским прожиточным минимумом, что не означало, будто пользоваться всем этим не умел. Да и сам штурм глаголевские ребятки, надо отдать им должное, расписали идеально, Мазур как профессионал поневоле снимал перед ними несуществующую шляпу. Наконец, за вычетом аппетитной прокурорской помощницы, все поголовно были великолепными компаньонами для предстоящей забавы, лучших и не подберешь.

С другой стороны, он чувствовал вполне понятный легонький раздрай в мыслях и чувствах, пусть и имевший мало общего с внутренним сопротивлением. Очень уж привык, что сосавшие сейчас пивко в кают-компании импортные ребятки всегда находятся по другую сторону, и их надлежит если не резать, то, по крайней мере, опасаться, не поворачиваясь спиной и не приближаясь на дистанцию выстрела или броска ножа. А от того, что работать с ними на пару приходилось не в дальних экзотических странах, а в родных, почитай, местах, и вовсе нереальными казались окружающие пейзажи.

Правда, и они испытывали некую внутреннюю зажатость, конечно, обуреваемые теми же мыслями. Это политики с обеих сторон за последние десять лет привыкли лобызать друг друга взасос и оказывать друг другу мелкие услуги в обмен на крупные чеки – военным перестроиться было чуточку труднее. Оставалось надеяться на профессионализм, вбитый в гены. И на удачу, естественно.

Будь у него в запасе несколько суток, все прошло бы полегче: хватило бы времени притереться и, чем черт не шутит, вспомнить прошлую жизнь, где непременно отыскались бы общие, заочные знакомые. С присущим профессионалам цинизмом, чего доброго, и чуть сентиментально обсудить иные минувшие операции вроде «Торнадо» или рейда на Эль-Бахлак. В конце-то концов, они не по природной извращенности тыкали друг в друга ножичками на глубине – политики послали, Родина велела, как просто быть ни в чем не виноватым, солдатом, солдатом…

Да только времени не было. Без всяких реверансов оказались за столом, во главе которого восседал Глаголев, за точнейшими картами. Ледок помаленьку и растаял. Зато теперь Мазур пару раз перехватывал взгляд майора Прагина, глаголевского личарды, выполнявшего при Мазуре благородную роль галерного надсмотрщика, в общем, спокойный такой взгляд, вовсе даже не людоедский, но что характерно, исполненный несуетливой готовности располосовать глотку от уха до уха в случае производственной необходимости… Майор был низенький, жилистый, с незамысловатым лицом пьющего комбайнера из захолустного колхоза – следовательно, как подсказывал Мазуру опыт, не в пример опаснее, нежели верзила с накачанными до всех мыслимых пределов мышцами. Интересно, он тоже из проштрафившихся в неведомых миру переделках?

Теплоход, хоть и невеличка, все же для такой компании был словно шварценеггеровский пиджак, напяленный на лилипута. Со всеми удобствами можно было разместить человек сорок. И потому Мазур – да и остальные тоже – чувствовали себя здесь чуточку неловко. И держались вместе: молчаливые янкесы, молчаливые глаголевские спецназовцы, вовсе уж немногословный майор Прагин и красотка Джен, нервничавшая вполне явственно, – так, что, вопреки слухам о помешавшихся на здоровом образе жизни американцах, истребляла сигареты в диком количестве. Что лишний раз доказывало: под любыми широтами прокурорские нервы искрят, как поизносившаяся электропроводка…

Команда держалась так, словно ее и не было, и теплоходик под лирическим названием «Жемчужина» плывет самостоятельно, этаким Летучим Голландцем сибирских широт. Разве что время от времени появлялся бравый субъект в форменной фуражке речника и на ухо докладывал что-то Прагину Судя по некоторым признакам, это были стандартные рапорты на предмет того, что все пока идет благополучно.

Когда Прагин объявил, что пора и на боковую, Мазур рискнул ослушаться – недолго думая, направился на палубу следом за Дженнифер, отправившейся подышать на сон грядущий свежим воздухом. А может, и не дышать – баловаться со своими неизвестными аппаратами. Подглядывать за женщиной офицеру как-то неприлично – но, во-первых, есть прямой приказ, во-вторых, вряд ли она будет заниматься на палубе какими-то интимными женскими делами вроде переодевания колготок. А в-третьих, было скучно, и спать нисколечко не хотелось.

Майор перехватил его у самой двери, с ленивой бдительностью поинтересовался:

– Бессонница?

Мазур не собирался с ним цапаться из-за пустяков, гонора ради, – но и на цыпочках маршировать перед надсмотрщиком не стоило. Довольно нейтральным тоном ответил: